"Nymphomaniac" в киноклубе Solaris

Триер никогда не снимает просто кино. Триер в первую очередь устраивает щекочущий нервы и чувства перфоманс для персональной аудитории — для тех, кто обманываться рад. Нимфоманка начала путь к умам зрителей уже в момент первого о себе упоминания режиссером невзначай (фон Триер снимет порно?), и продолжила пробираться украдкой с каждой просочившейся двусмысленной новостью со съемочной площадки (актеры работают в режиме live!), с каждой интригующей, оброненной очевидцами, подробностью (не фотогеничный член мог стать причиной отказа в получении роли?!), и наконец, с комфортом там обосновалась после того, как представила себя миру чередой фото оргазмов, ожидая примем мы ее такой как есть, или начнем воротить нос, или того любопытней — морщить лоб, пытаясь найти глубокомысленные трактовки. Чтобы зрители не делали, все будет к удовольствию и на потеху лукавому датчанину, ведь тем самым мы подтверждаем, что разогрел он нас как надо, начав, грамотно — с головы, и пришло время опускаться ниже. Ниже пояса актеры попадают в камеру много чаще, чем выше него. А вот юмор авторский за взглядом к счастью не следует, что и делает его связующим звеном между многочисленными демонстрациями гениталий и философскими монологами, соединяя воедино не соединяемое. Пока мы не без интереса наблюдаем за взаимопроникновением сексуально и асексуального, за их бесконтрольным смешиванием, пытаясь определить точку, когда одно перетечет в другое и черное окончательно вытеснит белое, и наоборот, восстановив исходную гармонию, Триер с интересом наблюдает за нами, предсказывает и провоцирует наши реакции, стимулируя нас воспринять героиню в штыки для того чтобы потом понять и полюбить ее, или, наоборот, убеждая отнестись к ней ласково и снисходительно, чтобы в итоге ею пренебречь, лишив уважения. Мы играем в игры, а датчанин играет нами, не понимающими, что жизнь Джо на самом деле абсолютно не занимает её реконструктора, он увлечен нами и выяснением того насколько изменились мы за период до и после пришествия Нимфоманки. А нимфу манит секс — это она так думает. На самом деле ее с детских лет не покидает вполне естественное желание повторять то, что однажды принесло наслаждение, и не менее естественное заблуждение о том, что количественное однажды может перерасти в качественное. Начав еще малышкой с ласк неосознанных и безобидных, желая чуть повзрослев получить удовольствия все и сразу, обескураженная барышня в свой самый первый взрослый раз по максимуму получает лишь боль и разочарования, и, начиная подменять одно другим, окунается в беспорядочнее связи с головой. Стремясь избежать всех пошлых романтических тенденций и протестуя против них, она, тем не менее, не сможет уклониться ни от влюбленности, ни от влияния святой троицы тривиальных женских желаний: одновременно властвовать, подчиняться и всецело занимать собой ум и сердце партнера. Пройдя огонь, воду и медные трубы, потеряв счет любовникам, Джо вернется к своему разбитому корыту — к фактическому замещению удовольствия болью, к тому с чего начала. Ей понадобится стереть гениталии в кровь, чтобы попытаться найти удовлетворение в отказе от секса, которому была посвящена каждая минута. Потом окажется, что суровая жизнь тащит героиню обратно на темную сторону. Но может она оттуда и не уходила? Не в сексе дело ведь, ключевое тут неустанный поиск услад для себя любимой, а уж какие формы это принимает — дело десятое. Это мог быть алкоголь или сладость самоограничений, почему нет? Нет здесь только авторских выводов. У зрителя есть право, зацепившись за свой персональный комплекс, сделать его краеугольным камнем триеровского действа. Хотите его мир будет вращаться вокруг женского неравноправия; желаете построить все на человеческом лицемерии — пожалуйста, оснований предостаточно; а быть может, стоит задуматься в стопятьсотый раз о пользе сексуальных девиаций для личностного роста — запросто; пойти по более приземленному пути, сделав вывод о том, что инстинкты всегда будут править людьми.