Сова

«В нача́ле бы́ло Сло́во». Когда появилось слово «друг», мы поняли, кто находится рядом с нами. Те люди, что были вокруг, перестали просто лишь наполнять наше пространство, мы поняли, почему так сильно нас тянет к ним, и тут же объяснили для себя причину этой привязанности и любви. Слово расставило приоритеты, и поделило окружение на «друзей» и остальных. Слово «враг» разрешило нам ненавидеть не приятелей. Официально. Испытывать к ним определенные приступы агресси, бить их руками и словами, изничтожать, и бояться их действий. Мы почувствовали, как нам не хватало этого слова — ненависть была, вражда была, а слова — не было. Как же хорошо стало от того, что оно появилось. Не нужно было больше объяснять, почему ты не хочешь знать того или иного человека, что именно тебя в нем не устраивает, и как сильно ты ему желаешь зла. «Враг» стал реальным. Когда появились слова «боль», «тоска», «печаль», нам стало труднее жить. Появилась прямая зависимость от этих словоформ, действий, появилась потребность испытывать эти горьковатые на вкус страдания. Нас жгло, мы не находили себе места, и смотрели в прозрачные темные окна в ожидании лучшего будущего. Тогда возникла необходимость в слове «надежда». Иначе, не зачем стало бы жить. И слово возникло, и мы стали верить. Стали ждать чуда, решения, изменений. Стали стремиться к лучшему и светлому, и уже не задергивали так плотно шторы своей души. Нам стало легче дышать, мы были благодарны миру за то, что появилась надежда. Влюбленные снова расправляли крылья, покинутые ждали возвращения, птицы бросались в ладони ветра... Когда возникло слово «любовь», мир окрасился во все цвета: от белого до черного, через красные полосы, сиреневые всполохи, темно-коралловые переливы… Мы стали принимать решения и выбирать того, кого стоило, и не стоило любить. Мы вырывали из груди сердца и бросали их к ногам возлюбленных наших. Мы латали дыры в груди, страшные черные дыры, ведь мы уже знали, что где есть любовь, там есть и надежда. Мы дарили свет, и свет приходил к нам. И любили саму любовь, и мир имел смысл. Когда появилось слово «цена», мы ощутили, что не все в жизни равноценно. Стали делить людей на ранги, загонять себя в рамки, стремиться соответствовать. Мы работали и зарабатывали, мы вешали ярлыки, мы снимали с себя одежду, но надевали маски. Мы учились все оценивать своим личным мерилом. Нас было не остановить. Так будет всегда: сначала будут слова, вслед за которыми будут поступки, которым можно будет дать жизнь, вдохнуть в них истину. Мы производим их на свет, чтобы после сразу назвать ими то, что мы делаем. То, что мы чувствуем. То, чего стыдимся. И то, чего мы так до сих пор и не поняли. Слов — мириады, сотни миллионов тысяч слов. На каждого — по большому крепкому мешку, который он и несет с с обой по жизни. Перекидывая с плеча на плечо, порой, развязывая веревку, туго стягивающую мешок, выкидывая старые, надоевшие, наполняя «ношу» новыми словами, более нужными, современными, удобными. Но что-то давит внутри, что-то не дает дышать и иногда даже пробуждает ночами… Нам до сих пор так и не хватает главного слова в нашем уютном мире, что сделает нас чище, мудрее, светлее, богаче и окрыленней. И вот беда и большая ирония — уже тысячи лет подряд мы ищем, но никак не можем его отыскать...